- Ирина Евгеньевна, недавно в Томске завершилась эпопея вокруг требования в суде признать экстремистским перевод на русский язык с комментариями "Бхагавад-гиты как она есть". Ситуация в Томске вокруг этого процесса была непростая: резкая реакция Индии, в Томск приезжали эксперты и с сотрудниками томской епархии РПЦ публично обвиняли кришнаитов в сектантстве, а "Бхагавад-гиту как она есть" называли очень вольным переводом древнеиндийского эпоса. Как Вы считаете, насколько эта история отражает происходящие в стране процессы в религиозной сфере?
- Эта ситуация достаточно показательная. Во-первых, она явно продемонстрировала терминологический сумбур, который творится в наших головах. Слово "секта" в русском языке имеет отчетливый негативный оттенок, но если кришнаизм – это секта, то что такое секта вообще? Определений множество, и при желании под некоторые из них можно подвести любые объединения людей на основе религиозного мировоззрения, вплоть до кружков йоги или групп восточных единоборств.
Во-вторых, в этой истории отчетливо просматривается агрессивное отношение РПЦ к восточным религиям вообще и к индуизму в частности. На мой взгляд, вместо того, чтобы идти по пути привлечения к себе людей, - а это главная задача любой церкви, - она выбрала путь запрета тех конфессий, которые могут представлять для нее серьезную конкуренцию. Я много общаюсь со студентами и вижу, что проблемы духовного самоопределения, поиска смысла жизни по-прежнему важны для очень многих из них. И восточные религии привлекают их многим – и глубинными смыслами, и экзотикой. Но ведь христианство тоже могло бы предложить прекрасные образцы высокого устремления духа, размышлений о сущности бытия, - так и предложите это молодежи! Но только не в стиле той литературы, которая распространяется в церквях и рассчитана, извините, на бабушек. Есть верующие ученые, которые наверняка могли бы создать интересные работы такого плана.
Это не значит, что я в восторге, когда кто-то из молодых уходит в кришнаиты, поскольку понимаю, насколько эта религия чужда по своему духу российским реалиям. Но если уж эта конфессия разрешена в России, то другая конфессия никак не вправе в светском государстве выступать "высшим судьей".
Что касается "Бхагавад-гиты", для Индии это важнейшая часть их культуры, один из ее символов. И сам факт суда над этой книгой - просто провокация с предсказуемым финалом. Не говоря уже о том, что само восприятие религиозного текста как "экстремистского" во многом зависит от точки отсчета: то, что христианин воспримет как призыв к агрессии, индуист оценит совершенно иначе.
- Как Вы считаете, история с "Бхагавад-гитой" научила чему-нибудь общество?
- Что значит "научила"? Так можно было бы сказать, если бы была уверенность, что урок усвоен, и больше таких ситуаций не будет. Но, честно говоря, таких радужных надежд у меня нет. Я нисколько не удивлюсь, если подобное дело будет возбуждено в адрес каких-то иных религиозных произведений или конфессий.
- Насколько нам известно, к иску прокуратуры были приложены материалы ФСБ и РПЦ. Зачем это церкви?
- Тут вопрос очень широкий, требующий небольшого отступления. История не знала ни одного стабильного общества без единой системы этических и моральных ценностей, которые так или иначе все равно основаны на законах веры. Невозможно заложить юридические законы любви, милосердия, сострадания. Но можно с детства воспитать в понимании, что нужно быть милосердным к ближнему своему. Попробуйте рационально доказать, почему должно быть именно так, а не иначе? Это практически невозможно. В необходимость этого можно только верить.
Мы в любом случае должны жить в некой системе этических координат, основанных, прежде всего, на религиозных принципах - "верю, ибо иначе быть не должно". И живущий в этом обществе атеист все равно знает, что именно является в данном случае моральной нормой, и даже может сознательно жить в соответствии с ней, отрицая лишь ее "высшее" происхождение.
В этом смысле коммунистическая идеология также была формой религии со всеми соответствующими атрибутами, причем аналогии с христианством очень показательны и парадоксальны одновременно. Вспомните знаменитый медальон, на котором были изображены три профиля - Маркса, Энгельса и Ленина. "Во имя Отца, Сына и Святого Духа". Если до революции в красном углу висели иконы, то после - портреты членов партии и правительства. Пропагандистские плакаты, построенные по иконописным канонам: над бодрыми и целеустремленными рабочими и колхозниками витал призрачный Владимир Ильич, показывая направление к светлому будущему. Тут и почитание святого огня, и демонстрации как аналог крестных ходов, и поклонение святым мощам, и культ святых мучеников за дело победы коммунизма, и проповеди – политинформации, и сама компартия – религиозная структура. Но самое главное - была система ценностей, квинтэссенция которой - моральный кодекс строителя коммунизма, который был аналогом заповедей Господних ("человек человеку - друг, товарищ и брат"). То есть у нас была шкала отсчета, которая в общечеловеческом плане во многом совпадала с основными христианскими заповедями.
- А потом была перестройка и развал СССР…
- Да, и произошла страшнейшая вещь. Когда коммунисты в 1917 году совершали революцию, они знали, что они разрушают, но они и знали, что строят. Замечательный пример: в центре Томска на Новособорной площади был собор, точная копия храма Христа Спасителя. В 30-е годы собор снесли, практически на его месте поставили трибуны и памятник Ленину, мимо которого проходили демонстрации. Очень наглядно: на месте старой святыни воздвигли новую. Но наступила перестройка, – трибуну и памятник снесли. А что строить, если идеологии-то у перестройки не было? Был лишь лозунг: вам было плохо, а мы сделаем вам хорошо, "как на Западе". В итоге на месте трибун появился фонтан. Да, красиво. Но почему-то сразу вспоминаются разного рода образные выражения, типа "лить воду", "фонтан красноречия". Невольно получился очень показательный образ: вместо системы ценностей – многословные обещания "красивой жизни".
В этой ситуации мы сначала лет 10 просто барахтались, не понимая вообще, что происходит, и что теперь "хорошо", а что – "плохо".
В итоге стало очевидно, что общие ценности необходимо то ли воссоздать, то ли сформировать. И РПЦ, видимо, показалась очень удачным вариантом. С одной стороны, она как бы внепартийна. Что важно, поскольку в современной России ни одна партия не сможет сыграть столь объединяющую роль. А православным может быть представитель любой партии. С другой стороны, в советские времена она была гонима, и ореол мученичества она пытается эксплуатировать до сих пор.
Наконец, православная культура – это, действительно, исторически сложившийся стержень российской культуры, и среди православных религиозных деятелей были и великие философы, мыслители, творческие деятели, в конце концов, выдающиеся люди, которых церковь почитает как святых.
И, казалось бы, РПЦ - идеальный идеологический объединяющий стержень. Ан нет, не получилось. Вы упомянули про роль ФСБ и РПЦ в деле суда над "Бхагавад-гитой". Роль ФСБ понятна. А РПЦ, извините, на каком основании? Разве она у нас официальный идеолог светского государства?
Меня очень настораживает точка зрения некоторых иерархов, которые говорят, что хотя церковь у нас отделена от государства, то это лишь означает, что церковь не является государственным учреждением. Но при этом государство должно делать опору именно на православную церковь. То есть мы в рамках светского государства получаем религиозных цензоров, которые начинают активно вмешиваться в дела культуры, образования, межконфессиональных отношений
- То есть получается, что государство выбрало РПЦ, как некое объединяющее начало?
- Скорее, как некий механизм, с помощью которого можно заполнить сложившийся духовно-идеологический хаос. В многоконфессиональном государстве выработать единую идеологию можно либо на партийной основе, что было в СССР, либо как в США: на основе объединяющей идеи Великой Америки, которая, по сути, играет у них роль религии. У нас такой объединяющей идеи нет. Но свято место не должно быть пусто. Потому что культура – это система, состоящая из нескольких взаимосвязанных частей (материальной, социальной, духовной). И ни одна из них не должна отсутствовать. И если вдруг такое происходит, то либо нужно восполнить ее насильно (как было в 1917 году), либо это будет происходить стихийно. Именно в последнее десятилетние XX века, когда "отменили" коммунистическую идеологию, но не предложили ничего взамен, к нам полезло все подряд, начиная от кришнаизма и кончая протестантизмом всех мастей. И, как мне кажется, сейчас государство совершенно отчетливо пытается реанимировать идеологию православия, чтобы не пускать этот процесс на самотек.
В этом смысле я стремление государства понимаю и, в общем-то, одобряю, потому что единая система ценностей обязательно нужна, и эта система должна опираться на исторические корни. Но другое дело, насколько РПЦ с этой функцией справляется.
- Не справляется?
- Мне кажется, у руководства РПЦ произошло жуткое головокружение от успеха. Да, долгое время храмы были разрушены, за верующими был строжайший контроль. И на этом фоне они вдруг получили все, о чем только можно было мечтать. "Не было гроша, да вдруг алтын". Я просто не представляю, какие еще льготы и возможности могла бы пожелать церковь. Налоговые послабления, возврат имущества, принадлежавшего храмам до революции, время в телеэфире. И они, как мне кажется, просто захлебнулись этими льготами, потеряв самое важное – ту самую духовность, ради воссоздания которой они и получили такие полномочия. Их, похоже, увлек сам процесс: вернуть еще больше земель и зданий, увеличить доход…
- То есть вы считаете, что церковь в последнее время получила много привилегий, которые не соответствуют даже той роли, которую она играет?
- Привилегии, может быть, и соответствовали бы, если бы церковь действительно выполняла возложенные на нее функции. Если бы в возвращенных им зданиях они бы в них стали активно строить, скажем, богадельни, детские больницы, хосписы, пусть даже православные школы, театры. Если бы мы увидели, что полученные ими льготы перераспределяются, например, на помощь малоимущим или страдающим, - я бы первая сказала: "Какие они молодцы, какой пример милосердия!".
Но когда на фоне этих льгот мы видим, с одной стороны, людей, которые живут на 5-7 тысяч рублей пенсии, но про этом несут свои копейки в храм, а с другой - пресловутый "Брегет" патриарха, да еще и с какой-то мутной и лицемерной историей его "исчезновения"… Вот тут и понимаешь, что церковь сама разрушает ту идею, ради которой ее так высоко вознесли. Она не просто не справляется, она сейчас играет во вред самой себе. Всем понятно, что в церковных структурах обращаются очень большие деньги. Вы видели когда-нибудь в церкви хоть один кассовый аппарат? Почему у нас везде, даже в такси требуют кассовые аппараты, а в церкви их нет? На каком основании?
Церковь сейчас настолько закоммерциализировались, что потерялось главное – благодать, то высшее чувство причастности чистоте, вечности, которая присуща только истинной вере. Я знаю очень много людей, которые раньше ходили в церковь, а сейчас стали к ней равнодушны. Равнодушны именно к церкви, как к общественному институту, а не к христианским ценностям. В нашей семье всегда соблюдались все христианские обряды, хотя и без фанатизма. Но когда я вижу высокомерие церковных чинов, считающих, что они имеют право категорично выносить суждение обо всем только потому, что они формально ближе к Богу… у меня ноги не идут в храм. Разве что в какой-нибудь сельский, сохранивший ауру намоленности, чуждой нынешней коммерции.
- А насколько сейчас, на Ваш взгляд, велика конкуренция, борьба за паству между различными религиозными организациями?
- Конкуренция очень велика, и я боюсь, что РПЦ может ее проиграть. Среди моего окружения все меньше становится людей воцерковленных, гораздо больше студентов или молодых людей, моих знакомых, которые начинают посещать какие-нибудь протестантские группы или организации. Что их там привлекает? Ощущение семьи, единства. Они туда входят – и становятся частью общины, которая оказывает им и экономическую, и моральную помощь. У них свои школы, они за свои собственные деньги отправляют обычных членов общины на конференцию, например, за границу. И люди понимают, что востребованы, нужны.
А РПЦ оказалась чересчур традиционна, она слабо реагирует на новые веяния. Дело не в том, что нужно переходить на уровень комиксов или молодежного жаргона. Но молодость – это особый период, и нужно уметь любить и понимать наших ребят, уметь найти с ними общий язык. Они – наше будущее. И запретами на инакомыслие ничего не добиться.
РПЦ пошла по иному пути. Курсы "Основ православной культуры" в школе, вроде бы, действительно нужны. Еще раз повторяю, нравится это или нет, но нельзя понять русское искусство и литературу, не зная основ православия. Но учебники написаны с расчетом на верующего человека. И хотя у родителей есть право выбрать, что будет изучать ребенок: основы православной культуры, ислама или светской этики, на практике уже с этого возраста закладывается деление: "Мусульмане – налево, православные – направо". Зачем это? Пусть светский учитель расскажет о нашем многонациональном и многоконфессиональном государства, об обычаях населяющих его народов, и это будет очень уместно.
- Недавно смоленская семинария получила право выдавать дипломы гособразца и выпускать преподавателей основ православия в школах. Могут ли выпускники семинарии – а они ведь имеют определенный сан – преподавать уроки в светских школах?
- Моя позиция как частного лица - я категорически против этого. Понятно когда в больнице есть православный храм или в армии - православный священник. Если взрослый человек посчитает нужным, он к нему пойдет. Но такое же право должно быть и у служителей других основных конфессий. Но я категорически против того, чтобы в школу запускать священников, особенно на уровне 4-5 класса, когда дети готовы легко поверить в чудо. Необычная одежда, необычные манеры… Конечно, вероятность обращения ребенка к Богу будет высока. А если родители атеисты, и дома начнется конфликт? Разве это хорошо для ребенка?
- Но ведь мы знаем, что, так или иначе, секты существуют, люди туда попадают и с ними происходят не самые приятные вещи. И РПЦ ведь тоже борется с такими явлениями…
- Да, есть секты по настоящему страшные по силе воздействия на сознание людей. С такими не просто надо бороться, их нельзя пускать в страну. И это, на мой взгляд, работа ФСБ. Но есть и относительно безобидные, либо чудаковатые малочисленные группы, вреда от которых не много хотя бы потому, что они никогда не станут влиятельными.
Но церковь должна бороться контрпропагандой, убеждать, чтобы шли к ней, а не в секту. А РПЦ пытается сделать так, чтобы вообще некуда больше было пойти. То есть она борется не сама, а руками государства. Основная задача духовных отцов – убеждать, показывать примером, а не лишать выбора. Воля человека должна быть свободна. Пока же они борются не "за" паству, а "против" конкурентов.
- Иерархи церкви в последнее время стали говорить, что в обществе развернулась некая антицерковная кампания…
- Антицерковные настроения есть, но природа их различна. Во-первых, это атеистические убеждения значительной части людей, получивших высшее образование во времена СССР. Для них характерно убеждение, что научные знания и религиозные убеждения несовместны. Но в действительности наука создавалась верующими учеными, да и сейчас многие остаются таковыми. Философия в свою очередь предлагает множество вариантов совмещения веры в Бога и науки. То есть по большому счету конфронтация здесь не так уж неизбежна. Но если раньше эти люди могли быть равнодушны к церковным делам, то по мере усиления вторжения РПЦ в светскую жизнь они, естественно, пытаются дать отпор.
Во-вторых, это достаточно молодые люди, настроенные очень патриотично, но при этом они ратуют за возрождение чуть ли не былинной Руси, а христианство воспринимают как вражеские происки. По их логике, мы когда-то были хорошими и "правильными", а христианская церковь сделала нас рабами. Есть в этом что-то от ницшеанства. Самое главное, что это люди на самом деле думающие о возрождении величия своей Родины, но вот путь то они избрали, на мой взгляд, неверный, не говоря уже о пугающей агрессивности их высказываний.
В-третьих, это интеллигенция, в том числе и церковная, которая видит, какие немыслимые промахи делает РПЦ. Да, церковь всегда была средоточием богатства. Но смысл его – показать некий образ царства Божия на земле. Человек, зайдя в храм, должен быть поражен обилием света, позолоты, испытать благоговейное чувство восхищения. И это богатство принадлежит не людям, а Богу. Древнерусские храмы делали чисто белыми снаружи и богато убранными внутри, - это аналог человека, который должен быть скромен внешне и богат духовно. В этом смысле патриарх Алексий вызывал очень большое уважение.
А сейчас почему-то именно в материальном плане ставится знак равенства между церковью и патриархом, и его представитель доказывает, что духовное лицо должно быть не менее "представительно", чем светский правитель. А этот стиль поведения очень вредит имиджу церкви. Лучше бы духовенство показывало истинные примеры скромности и благородства.
Естественно, я не имею никакого права судить о всех служителях церкви. Наверняка, среди них множество людей не только искренне верующих, но и добрых и благочестивых. Но то, что на виду у всех, к сожалению, вызывает не столько желание следовать подобному моральному примеру, сколько стремиться к такому же уровню материального благосостояния.
- Чем, на Ваш взгляд, обусловлена столь жесткая позиция РПЦ по делу Pussy Riot? Почему принцип всепрощения сменился принципом "око за око"? Насколько это дело подпортило имидж РПЦ?
- Одна из самых отрицательных черт современной церкви как института, – это убежденность, что только они правы, а все остальные ошибаются. Всевластие и право судить вскружило им голову. Они, "гонимые", находясь на свободе, судят своих хулителей, находящихся в тюрьме.
Настоящее оружие христианства – умение любить и прощать. Не будем брать во внимание то, о чем "молились" эти девушки. Прежде всего, они совершили хулиганский поступок, нарушив все мыслимые нормы поведения в храме. Будь я на месте патриарха Кирилла, я бы просто пригласила их к себе и побеседовала с ними, со всей той добротой, которая должна быть свойственна настоящему пастырю. Я бы поговорила с ними и простила, потому что для меня, как для христианина, самым главным была бы возможность дать им понять свою ошибку. И я Вас уверяю, что хотя бы одна из них вышла оттуда с другим мнением. А сейчас они получили ореол мучеников и наверняка еще больше ожесточились.
Я не знаю, может, раз уж церковь стала коммерческой структурой, им нужно прибегать и к услугам специалистов по связям с общественностью? Общество все больше идет на конфронтацию с церковью…
- Что должно сделать государство или сама церковь, чтобы не допустить дальнейшей эскалации скандалов и конфликта?
- Если государство действительно избрало такую стратегию по продвижению православия, как средства создания единой системы ценностей, то это нужно делать гораздо более деликатно. Светское государство не должно так демонстрировать свою связь с церковью, хотя многие православные нормы могут стать частью госстратегии. Поймите, речь не о поголовной вере в Бога, речь именно о возрождении традиционной системы ценностей, свойственной народам России. Это и взаимопомощь, и сострадание, и уважение к старшим, и милосердие к слабым, и умение видеть в природе не источник природных богатств, а творение, и много еще чего хорошего, но подзабытого.
Почему ставится свеча в храме? Свеча – это сам верующий. И как в темноте заблудившийся идет на свет свечи, точно так же и человек, когда ставит свою свечу, показывает, что он так же горит во имя Бога. И как на свет свечи, на его духовный свет должны тянуться люди. Если церковь хочет сыграть ту роль, которую ей сейчас отводят, она сама должна стать такой свечой. Иного пути нет.
